Льюис уже неделю пребывал в чужом теле. И жил чужой жизнью.
Нельзя сказать, что барону это было по нраву, но иного выхода пока что не было.
Его собственное тело исчезло, а точнее владелец чужого тела, чье имя и чей дом он занял. Жак де Куртене. Кто знает, где он сейчас? А где жена Льюиса? Амет? Впрочем об этой женщине вампир сейчас думал меньше всего. Она тоже исчезла по всей видимости одурманенная свободой, которую якобы он, ее муж, ей и даровал. Впрочем это тоже было к лучшему, так как у Амет теперь было больше шансов покончить со своим ненавистным мужем-собственником в человеческом теле-то.
Что касается настоящего охотника, так он явно находился где-то по близости. Попыток с того вечера выйти на контакт он не предпринимал, что странно. Видимо чего-то ждал. Ведь Жак хотел пойти на сотрудничество, по-крайней мере, предлагал. Но кто знает, что на самом деле бывший человек задумал, получив столь мощное и влиятельное тело? Он тоже мог с легкостью разделаться с тем, кто якобы пришел по его душу. Но ведь Льюис шел в Рифтен по сути вовсе не за тем. Месть за убийство своих родителей была лишь отговоркой для Амет. Сам Жак тоже так и не ответил на вопросы, которые интересовали Льюиса, поэтому между ними так и осталось множество недосказанности и недопонимания, которые могут стоить жизни кому-то из них, если не им двоим.
В ту ночь, когда вампир и охотник поменялись по воле судьбы, случая или еще какого-нибудь могущественного факта, они так и не договорились о сотрудничестве. В кабинет вдруг вошел слуга, увидев вампира, начал стрелять (кто знает, что ему привиделось спьяну), тем самым спугнув Жака.
Все это было глупо. И Льюис это прекрасно понимал. Но иного выхода кроме, как остаться в особняке, у него не было. Внезапно менять образ жизни для новоиспеченного Жака де Куртене было бы опрометчивым поступком. Однако барон все-таки немного изменил свой гардероб, перестал бриться, да и привычки явно отличались от настоящего Жака. Однако, ему очень повезло, что этого охотника мало кто знал довольно близко. Похоже этот человек при жизни сторонился знакомств и сближений. Правда, со слугами пришлось попотеть, а точнее со стариком Бернардом. Но и к нему вампир нашел подход. Так что все шло путем.
Разве что каждую минуту Вермонд ожидал удара в спину от вернувшегося истинного хозяина.
Или от жены. Вдруг они сговорились? Но это уже паранойя.
Необходимо было найти союзников, даже если союзники будут из числа светлых. Но и это сделать в этой личине будет сложно. Так что нужно действовать медленно, разве что времени почти нет. А полученная информация и некоторые наметки на контакты за эту неделю - просто невероятный подарок.
И вот Льюис в данный момент обдумывал свои дальнейшие действия. Просчитывать каждое свое движение и слово за эту неделю пришлось слишком часто и быть осторожным как никогда. Стоя на набережной, он задумчиво смотрел на колебания воды и отражающимися в ней солнца лучами. До сих пор было слишком странно и непривычно бодрствовать и разгуливать под солнцем. Постояв какое-то время так, он все же решил уйти в тень домов. Там было спокойнее.

Отредактировано Льюис Вермонд (2012-09-22 20:32:41)

Затеряться в человеческом городе, затеряться в самом себе. Да уж.
Льюис стоял в тени жилого дома, облокотившись спиной о кладку и задумчиво поглаживал свою небритую бороду. Помнится, его дворецкий высказал немало недовольств по поводу появления куда большей растительности, чем предполагалось на лице по нынешней моде и самим привычкам истинного хозяина тела. А вот второй слуга был просто без ума от едва заметных чужому глазу перемен в Жаке де Куртене и слишком очевидным для тех, кто каждый божий день крутился рядом. Благо у черни не столь много мозгов, чтобы начать подозревать какие-то магические штучки. Человек всегда имеет право меняться, и внешность тут вовсе ни причем.
Мужчина потянулся к поясу, дабы отстегнуть флягу с водой. Если жажда крови исчезла, то появилась совсем иная. Вина много пить теперь нельзя, ибо на человеческое тело оно действовало разрушающе и по большей части сказывалось именно на психическом состоянии, координации тела и умственных способностях. А терять бдительность и пьянеть Льюису ни в коем случае опять же нельзя. Как бы не хотелось насладиться терпким вкусом хереса или тонким букетом полусладкого. Ведь сколько веков он гадал по этому поводу.
Все-таки неведомая сила преподнесла ему безумный и дорогой подарок. Испытать то, чего он никогда не смог бы. Вот только не в том месте, не в то время и не в том окружении. Рядом не было того, кому можно было доверять на сто двадцать процентов, да даже хотя бы на десять.
Интересно, чем занимается сейчас его закадычный друг? Давно уже не виделись, давно балагурили, не бузили.
Из мыслей Вермонда вырвало какое-то невероятно тяжелое и тягучее ощущение опасности, обрушившееся на него с головой. Инстинкт. Хоть он и стал теперь человеком, но инстинкты зверя, присущие вампирам в нем все же остались, пусть и не столь сильные. Интуиция, анализ и ощущение чужих эмоций и чувств, настроения. Да эти качества были свойственны и людям, но в чуть меньшей степени.
Пальцы соскользнули с горлышка фляги, которую он так и не отстегнул, на рукоять пистолета. Светлые человеческие, но зоркие глаза впились в поглощающую темноту домов, пытаясь различить силуэты или силуэт. Оный оказался один. Но неподалеку могут быть и другие. Похоже, что это нечеловек, аура уж больно неприятная. или это разыгравшееся воображение? Вот тоже, минус человеческий. Мешает.
- Выходи, кем бы ни был! - приказным властным тоном в своем обычной манере, но чужим голосом.
Все-таки черты характера просто так не выбьешь и не скроешь в каком бы теле ты ни был и в какой опасности не находился бы.

Отредактировано Льюис Вермонд (2012-09-25 21:11:25)

Тень пошевелилась. Льюис напрягся сильнее. Пусть он всю эту неделю и не терял времени, усердно, на износ, тренируясь на третьем этаже чужого особняка в предназначенных для этого залах, дабы выяснить на что способно его новое тело и возможно открыть еще что-то интересное, бывший вампир (Тьма, как это унизительно!) не исключал своего поражения ни в один из пережитых в теле человека дней. Он ходил по лезвию ножа каждую секунду.
Но и в этом тоже есть свои плюсы, ибо барон любил риск. А лишившись столь могущественного тела, когда еще можно испытать, что ты настолько живой, как не став в десятки раз слабее и беспомощнее, чем был раньше!
И вот силуэт вышел на свет. Пальцы, сжавшиеся еще сильнее секунду назад на рукояти пистолета, вдруг ослабили хватку. Плечи дернулись. Нахмуренные и сведенные к переносице брови вдруг разгладились, губы дрогнули. И застыли, как и сам Льюис. Теперь в "его" еще пару мгновений назад решительных глазах читалось сильное удивление, с которым боролась неописуемая радость. Но ступор не желал освобождать чужое тело.
- Элвинг?! - наконец прервалась тишина, застывшая между ними тяжелым пространством на этот совершенно недолгий временной промежуток. - Элвинг? Как я рад тебя видеть, черт побери! - радостно воскликнул, но тут же осекся, пряча с губ дружескую улыбку. Ведь перед Тирном сейчас стоял не барон Льюис Вермонд, уважаемый вампир и его лучший друг, а какой-то там фанатик-охотник, жаждущий перерезать глотки всей нежити собственноручно и желательно прям сейчас.
- Дружище... - начал вкрадчиво и в своей обычной манере, усмехнулся, убрал руки с оружия, поднимая их вверх и показывая тем самым, что не собирается сражаться, по-крайней мере, из своей прихоти. Ведь кто знает, поверит ему Элвинг да и станет ли вообще слушать? Хотя зная своего друга, Льюис мог точно сказать, что раз он не напал на него исподтишка, а вышел, да еще и разговоры затеял, то значит вознамерился поиграть со своей жертвой, как кошка с мышкой. Это на него очень похоже. Впрочем подобные выходки в крови почти у всех вампиров-аристократов, столь высокомерных и уверенных в своей непобедимости, силе и превосходстве. Благо с возрастом они становятся мудрее и не исключают того, что их противники могут оказаться не так просты, как кажется, ведь охотники за последние столетия довольно сильно преуспели в своем деле.
- Это я, Льюис. Твой друг. Хочешь смейся, хочешь плачь, но надо мной посмеялись ведьмы и поменяли нас местами с этим человечишкой, - скрестил руки на груди, принимая свою величественную позу, задирая подбородок, и рыкнул на последнем слове, уж очень он не любил этих охотников, - И теперь этот гад разгуливает в моем теле, а мне приходится прозябать в его туше! - злобно заключил.